Смех — явление на грани биологии и культуры. Без сомнения, он вызывает столь большой интерес именно благодаря включенности в культуру. Однако, найти его истоки, а, следовательно, и его исходную функцию, можно лишь в "докультурном" (биологическом) прошлом. Смех един, и дать ему удовлетворительное объяснение можно только в рамках монистической биокультурной теории. Такую теорию невозможно создать, сводя биологию смеха к его физиологии. Некоторые психологи говорят даже о «биологии юмора», но, и в этом случае, подразумевается в основном физиология смеха (см.: Frу, 1994). Поступая так, мы не только отсекаем смех от его реальных биологических корней, но, что еще хуже, делаем его малопонятным в контексте культуры.
Впервые идея о двух принципиально различных видах смеха была высказана в XVIII в. Дж.Битти, который назвал смех от щекотки «животным», а смех, вызванный психологическими причинами, — «сентиментальным».
Щекотка, будучи непосредственной стимуляцией вегетативной нервной системы, не имеет никакого отношения к юмору, и вызываемый ею смех — чисто рефлекторный, нечто вроде рефлекторных слез, вызываемых луком или глицерином. Такое сравнение, однако, неправомерно, так как ничто, кроме собственно слез, не связывает «луковый плач» с настоящим: ни голос, ни мимика в нем не участвуют. Между тем смех от щекотки содержит оба компонента — и голосовой, и мимический, причем, повторяем, никакого внешнего отличия от «психологического» смеха заметить в нем не удается.
Безусловный рефлекс, вызывающий смех у детей,- реакция на щекотку. У взрослых он часто исчезает совсем, или реакцией становится не смех, а раздражение.